Фейт. Рисунок на аушку, третий.

[dannablau]

Автор: Вейде фон Блау
Фандом: Fate(SN/Zero)
Пейринг: Диармайд/Кухулин
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Размер: 1 440 слов
От автора: по АУшке КейХоф и Кагами на момент, когда Ку потерял контроль и чуть не убил Дира в спарринге. Вот так это увидел я, не обессудьте... Тапки можно, любить тоже можно – что пожелаете. Но я нисмог не написать это.
И кажется немножко вычитал, а то ужс был.

Примечание для мимокрокодилов, не куривших фейтовый канон/фанон/просто не курящих: оба персонажа лансеры, то бишь копейщики, не безызвестные по ирландским легендам и мифам. Авторы аушки, кроме фейто-канона, основывались и на них в частности. Пара слов о предыстории: живут вместе, зарабатывают на машину-своей-мечты и дом. Почти обычные люди в обычном городе, разве что навыки сражения замечательные. Иногда тренируются где-нибудь в безлюдных местах, "преображая" рельеф, то бишь деструктивно на него влияя. Эта зарисовка - одна из тренировок, закончившаяся не так, как хотелось.


Безумие

Вечер был на диво хорош: по-летнему теплый ветерок, аттракционы и вкусная сладкая вата. Плюс к тому – отличная компания любимого человека. Что еще нужно для счастья?
– Ну, куда теперь? – спрашивает Диармайд. В крови еще не улегся адреналин от поездки на колесе обозрения – довольно интимной и будоражащей, как получилось в итоге, так что даже хотелось действия.
– Кто-то обещал разнести в щепки ближайший лес, – хитро прищурился Кухулин. Он был не менее доволен нынешним вечером и все эти забавы только раззадоривали. И очень хотелось настоящего спарринга, который ему обещали в прошлую пятницу.
– Пошли, – тут же кивнул Дир и прогулочным шагом направился по неплохо известной ему дорожке, уводящей прочь от аттракционов, шума и людей – в почти безлюдный вечером парк, где не могут помешать зрители. Впрочем, прогулочным темпом не получилось: ему и самому нетерпелось ощутить тяжесть оружия, его послушность рукам и звон скрещаемых лезвий, потому что тренировка с Ку была одновременно и приятным, и опасным занятием – он не любил шутить, он дрался, а не забавлялся. Впрочем, такой подход Дира более чем устраивал.
Кухулин шел рядом с любимым, засунув руки в карманы, поглядывал по сторонам и довольно улыбался. Постепенно людей становилось все меньше, и освещение тоже сходило на нет: буквально через пятнадцать минут молодые люди шли по тихому пустому парку, в котором горело всего по паре фонарей на двести метров, хотя для их целей это было вполне подходяще. Но Дир шел дальше, и буквально через несколько минут Кухулин понял, что за место привлекло его внимание: из-за деревьев выглянула довольно обширная поляна, вокруг которой плотными рядами росло что-то очень напоминающее вишню и к которой подходили четыре дорожки с каждой стороны света, судя по всему.
– В марте здесь празднуют Ханами, – подтвердил его догадку Диармайд, проходя чуть дальше замершего на краю Ку, и призывая боевое облачение и копья. – Удобное место.
– Ага, – подтвердил Кухулин, не торопясь с призывом ГаБолга. Он с любопытством наблюдал за любимым, будто пришел сюда на любование Дира, раз уж вишня отцвела. Впрочем безучастно стоять на краешке и наблюдать ему не позволили: короткое копье, описав вроде неспешную дугу, со свистом прошлось у самой груди Ку, так что ему пришлось торопливо отпрыгнуть в сторону. Дальше медлить он не стал – ГаБолг, повинуясь воле хозяина, материализовался в протянутой руке.
Уже через секунду копья заплясали вместе: скрещенные лезвия запели, завибрировали, будто призывая друг друга, будто обещая что-то. Диармайд видел довольную улыбку Ку и сам не мог удержать от нее губы: конечно, необходимо целиком и полностью сосредоточиться на движениях противника, но какая-то часть сознания упорно не хочет этого и летает слишком высоко и счастливо, чтобы опускать ее на землю. Наверно, душа – хотя кто же знает.
Через полчаса такой замечательно разминки Дир уже был где-то на седьмом небе от счастья, почти предвкушая то, чем закончится эта ночь – их ночь. Ку, казалось, тоже был доволен, хотя его движения сделались чуть более резкими: похоже, усталость начала брать свое. Уже потом Диармайд не мог сказать, с чего все началось. Возможно, в тот момент, когда О’Дуйвне чуточку переборщил с силой удара и замаха, зацепив кожу на шее любимого – он ведь серьезно не желал причинять ему вред. Возможно, когда Ку нехорошо оскалился, будто забыв про их правило первой крови, и бросился вперед, целясь в сердце. А может это потихоньку подкрадывалось вместе с усталостью, и этот жуткий оскал, не принадлежащий тому, кого Дир любил, был предвестником последующего?
Кухулин почувствовал, как по шее заструилась кровь, но боль не пришла. В душе будто поселилась злая веселость, какая-то чуждая жажда растерзать – нет, она приходила и раньше, просто в бою было абсолютно плевать, как ты убьешь врага – копьем ли, голыми руками ли, зубами... Было плевать потому, что бой – это враг. Это цель. И это смерть. Ку чувствовал, что время будто замирает, что он будто крадется, загоняя жертву, что тело его легкое, шаги мягкие, а слух и нюх – обострившиеся на порядок. В его ушах сначала тихо-тихо, а потом все громче стучало сердце. Чужое сердце.
Диармайд отбивался. Он просто не успевал контратаковать, потому что красное копье плясало танец, и он узнавал в нем Смерть. Рассудок никак не мог принять, что его Ку – его любимый пес, такой радостный, такой ласковый и задиристо-игривый, сейчас походил больше на зверя. Клыки в оскале казались будто больше, движения сделались совсем нереальными, но главное было все же в глазах. Вертикальные зрачки были расширены больше, чем обычно, но главное не в том: в них не было разума. На секунду замерев и вглядевшись в эти глаза, Дир почти запаниковал.
– Ку! – успел он выкрикнуть, уходя от очередного удара, но зверь и не подумал бежать. Зверь будто сорвался, услышал непроизнесенный приказ – и напал. Яростные удары копья сопроводил низкий грудной рык, от которого волосы становились дыбом, а руки дрогнули: и этого хватило, чтобы зверь ударил – сильно, с резким разворотом и отдачей, отбросившей на пару шагов его самого и впечатавшей в ствол ближайшего дерева жертву.
Из легких выбило дух и на пару секунд зрение помутилось, а когда Дир смог наконец прийти в себя, то у видел острие в нескольких дюймах от своего лица. И оно дрожало.
Кухулин будто очнулся. Его трясло как в лихорадке, потому что лишь за мгновение до того, как все стало необратимым, он успел остановиться. Он успел очнуться от кровавой мути, что застилала глаза и не давала думать. И то, что он увидел, заставило его сердце заледенеть. Копье глухо упало на землю.
Диармайд, шестым чувством поняв, а может просто увидев по глазам, что сейчас перед ним уже его Ку, а не то, что он видел мгновением раньше, вымученно сполз по дереву вниз. Ребра нещадно болели, и ему оставалось надеяться, что ни одно не сломалось, потому что удар был действительно сильным. На губах почувствовался металлический привкус крови. Дир поднял взгляд и в багряно-красных глазах любимого прочитал ужас. Попытался было сказать что-то, утешить, но закашлялся и выплюнул кровь, которая черными кляксами разлетелась по траве.
– Прости... – едва слышно произнес Кухулин, падая на колени рядом. Он хотел коснуться Дира, хотел помочь, хотел отмотать время вспять, но мог лишь потерянно смотреть на любимого, почти умирая от ужаса содеянного. Едва не содеянного.
– Я в порядке, – наконец выдохнул О’Дуйвне, тыльной стороной руки вытирая кровь с губ. Чувство легкой побитости не могло быть расценено как нечто ужасное, так что он практически не грешил против истины. – Ку?
Кухулин не смотрел на него. Он все так же стоял на коленях, опустив голову и мелко дрожа.
– Ку, посмотри на меня, – попросил Диармайд с тревогой. Тот лишь вздрогнул, но просьбу не выполнил. – Ку!
На этот требовательный тон он все же отреагировал. Вскинулся, глядя прямо в глаза, и только сейчас Дир понял, что щеки любимого расчерчены дорожками от слез.
– Прости... Прости меня... – сорвалось с его еле шевелящихся губ, и Диармайд наконец нашел в себе силы оторваться от злосчастного дерева и обнять своего пса.
– Ну, не надо, хороший мой, все в порядке, видишь? – успокаивающе шептал он, гладя Ку по спине и крепко прижимая к себе.
– Котенок, я не знаю, что на меня нашло... Прости меня, во имя всего святого, прости...
Слезы сами бежали по щекам, не желая иссякать. Он вцепился в Дира, боясь отпустить, очнуться – и не найти его рядом. Грань между сумасшествием и реальностью оказалась такой тонкой.
– Ты не виноват, счастье мое, тише, тише... Все хорошо.
Не сдержавшись, Ку едва слышно всхлипнул.
– Мне показалось, что я не успел, – глухо сказал он, уткнувшись в плечо Дира и чуточку поверив в его слова. – На мгновение я увидел, как убиваю тебя... Как же мне стало страшно!
– Т-ш-ш... Это было лишь наваждение. Ты смог, ты остановился, ты не сделал ничего плохого. И мне не за что тебя прощать, солнце мое.
Дир прижал его к себе, стараясь снова не раскашляться, хотя горло сжимало спазмами. Не сейчас, только не сейчас.
Ку глубоко вздохнул, отстранился, вытер глаза и вскинул взгляд на Диармайда – решительный, готовый к чему-то. Поднялся на ноги и потянул за собой котенка.
– Ударь меня. Не сдерживаясь, – с хмурой уверенностью потребовал Ку.
Дир еще не очень твердо стоял на ногах, но не посмел отказать. Почему-то в этих багряно-красных глазах плескалось столько боли и настойчивости, что не согласись Диармайд на это... Кто знает, что Кухулин решит сделать вместо этого в свое наказание?
– Видят боги, я хочу не этого. Но если ты настаиваешь...
Ударил резко, почти без замаха – в солнечное сплетение. Руки Ку было дернулись защитить, но снова опустились, так что удар заставил отшатнуться, согнуться пополам, закашляться и сжаться от боли.
– Спа... сибо, – смог выдавить он, чуть отдышавшись. Вместе с болью уходила горечь, растворялся страх.
– Пошли домой, – тихо вздохнул Дир, положив руку на его плечо. На нем уже была обычная одежда, не испачканная кровью – лишь едва заметно скованные движения напоминали о случившемся.
Кухулин кивнул, стараясь выровнять дыхание. Сегодня и правда получился слишком насыщенный день, чтобы предлагать прогулки под луной.
– Приятный, мать его, вечер, – горько хмыкнул он, следуя за Диром по все таким же пустынным дорожкам парка. Отвечать на это Диармайд ничего не стал, украдкой вытирая кровь. Дома он постарается переубедить своего пса, осталось совсем немного.